жена Британского правительства
Предисловие: вашему вниманию предоставляется пьеса, которую не найти в интернете. посему вчера я весь день сканировала и обрабатывала её для вас. Посему будте так любезны и скажите "спасибо", если прочитаете или расскажите как оно вам. интересно послушать. начало тут. права на данный текст принадлежат Г. Хайденрайху и издательству "Новое литературное обозрение". Наслаждайтесь.))
Йозеф. Рузвельт скончался! Божественное провидение! Повторяется чудо дома Бранденбургов! Если тогда смерть императрицы Екатерины разрушила враждебную австро-русскую коалицию, то теперь смерть еврейского архиврага Рузвельта взорвет противоестественную коалицию между западной плутократией и большевизмом! Теперь, когда судьбе было угодно убрать с лица земли величайшего военного преступника всех времен, произойдет поворот в этой войне! Фюрер лично взял на себя верховное командование обороной Берлина. Каждый, кто станет теперь пропагандировать, а тем более одобрять меры, ослабляющие нашу волю к сопротивлению, изменник и подлежит немедленному расстрелу! С трусами в собственных рядах поступайте, как генерал Шёрнер: этот великолепный кровавый пес велит вешать их на ближайшем дереве. Спасибо за внимание.
дальше?!(Кричит им в след, провожает их взглядом) И если вы встретите герига, этого разжиревшего морфиниста, или Гиммлера, эту трусливую свинью, или любителя шампанского Риббентропа, или Лея или Майснера, которым я бы с удовольствием ещё раз плюнул в рожу, тотчас арестовать и расстрелять на месте!
Йозеф (подходит к группе кукол-сотрудников, сидящих с поникшими головами) возьмите же себя в руки!
Куклы поднимают головы.
Немецкий народ и не желал другого. Уже с выходом из лиги наций большинство проголосовало против политики трусости и за политику чести и отваги!
Магда. Фюрер уединился, мой ангел.
Йозеф (обращаясь к куклам) Вы сами выбрали войну. Кстати, разве я кого-нибудь вынуждал становится моим сотрудником? Н-да. А теперь (смеётся) всем вам перережут горлышко….
Магда. Ангелочек! Среди персонала предвидятся ещё три бракосочетания. Надо бы тебе и там сказать несколько ободряющих слов! Одну невесту здесь ранило по дороге сюда, к возлюбленному!
Йозеф. Сегодня для меня имеет смысл только одна свадьба, дорогая! Что за пара. Он и «Чапперль», кто бы мог подумать
Магда. «Чапперль» меньше всего. Теперь она «Ева Гитлер». И что он в ней нашёл? Ноги жуткие. Лицо как блин. Она хоть волосы то вымыла? Ради этой минуты, решающей в её жизни! Интересно. Она хочет возрадится? Тараканом на рубеже тысячалетий?
Йозеф (перед зеркалом). В двухтысечном году Европа будет единым континентом. Из Берлина в париж можно будет полететь на завтрак за четверть часа, а наше современное оружие будет считаться полным старьём.
Магда (пьёт). Представь себе. Юпп! Выйти из бункера и провести лето с фюрером в Париже (идёт к граммофону и ставит пластинку)
Йозеф. Французский завтрак никуда не годится. Ты же знаешь, у них там нет ни булочек, ни копчёной колбасы.
Магда. Почему ты его не спасёшь?
Йозеф. У него была возможность обрести немецкую культуру, фюрер был к этому готов под триумфальной аркой! А теперь они обольшевичиваются…
Магда. Ты единственный, кого бы он послушал. Иди к нему. Отбери оружие, он должен жить!
Йозеф. Он навечно останется в сердце своего народа.
Магда. Свадьба, на которой только и говорят что о цианистом калии, о цианистом калии и самоубийстве, и ты трусливо стоишь рядом, вместо того чтобы спасти Мессию от собственного отчаяния! Это толкает его вниз по бессчегным ступенькам бытия!
Йозеф(все еще перед зеркалом). Ты знаешь мою верность и его неумолимую волю.
Магд а (громко смеясь). Полагаться на твою верность! Йозеф. Мы никогда не обманывались. Вечный рейх...
Магд а (продолжая смеяться). Юпп! Посмотрел бы ты на себя сзади!
Й озеф (оборачивается). Рейх, Магда! От тебя он может отказаться в любую минуту. Без меня он погибнет.
Магда. Если наше государство сейчас рассыплется, то и нам конец. (Поднимает бокал, пошатываясь.) Хотела бы я однажды увидеть тебя в бою!
Йозеф (тpeт рукавом зеркало, дышит на него, снова трет). Я единственный, кто еще верит. Кстати, не в твою, прости, азиатскую ерунду...
М а гда (иронически). Йозеф-герой! Крылья у тебя за плечами, меч в руке. На белом коне посреди месива окровавленных почерневших русских трупов. Торак изваял бы тебя в мраморе, огромного, перед Лувром, собором Св. Петра, Кремлем, в Лондоне, Нью-Йорке!
Йозеф (воспринимая ее всерьез). Неаппетитная груда мускулов,
Торак кончился, дорогая. Брекер, быть может! Он бы понял мою художественную мощь. (Закуривает сигарету.)
Магда. Все, дорогой мой хромоножка, все кончилось...
Й о з е ф (возвращается к письменному столу и склоняется над картой). Нет ничего отвратительней пьяных баб, верящих в Будду'
Магда Не мешало бы хоть раз в жизни набраться храбрости, встать перед фюрером и сказать: «Спаситель, отдайте оружие». (Пьет.)
Йозеф (возбужденно). Вы что, вздумали заводить здесь русские обычаи или уже спелись с врагом? Положено стучать, ждать, быть может, тщетно, ждать терпеливо, целый час, целую ночь, лечь перед дверью и ждать одного желанного слова из доверенного кружка!
Г'юнше. Фюрер...
Магд а. Женился, мы уже знаем, на своей «Чапперль».
Гюнше. Фюрер...
Йозеф. Даже не смейте! Учтите, моя жена не в состоянии воспринимать плохие новости.
Гюнше. Я должен сообщить....
Йозеф. Возьмите себя в руки, старина! Хорошая новость. Одна-
единственная хорошая новость, и я добавлю вам две звездочки!
Магд а. Наш любимый фюрер... Да? Нет!
Йозеф. Молитесь, Гюнше! Становитесь на колени и молитесь! Мессия не умирает, бескультурное вы галифе! Он преображается! Вы это понимаете?
Магда. Он родится вновь, еще более блестящим, более гениальным, чем прежде! А вот его «Чапперль» нет.
Йозеф. Я требую четкого военного доклада о метаморфозе! У вас есть шанс евангелистом войти в немецкую историю!
Гюнше. Нет... собака!
Йозеф. Вы с ума сошли?
Гюнше . Не фюрер, господин рейхсминистр.
Йозеф. Я с вас голову сниму! Возьмите себя в руки! (Подходит к нему, примирительно.) Я тоже взволнован Гюнше. И так, давайте спокойно: в борьбе за вечную немецкую нацию...
Магда (поднимает бокал). Я пью за...
Йозеф (вышибает бокал из ее руки) Спаситель видит тебя
Гюнше. Овчарка нашего фюрера Адольфа Гитлера Блонди в борьбе за вечную немецкую нацию, за...
Магда. Блонди!
Йозеф. Какая жалость Бедная собака
Гюнше. За землю и пространство нашей священной родины, за... (Запинается.)
Йозеф (помогает). За достоинство немецкой овчарки, за чистоту ее крови и?..
Гюнше. За окончательную победу?
Магд а. Именно, окончательную...
Гюнше (неуверенно). Пала?
Йозеф. До последней минуты охраняя своего хозяина. Самая мужественная. Самая чистая.
Магда. Единственная радость моих детей, с тех пор как мы в бункере
Йозеф. Сияющая звезда на собачьем небосклоне немецкой истории.
Гюн ше (ретиво). Угасла?
Йозеф. Нет, свинтус вы этакий! Навечно воссияла на небосводе! Вас надо бы на месте расстрелять. Вам надлежит такое возвышенное сообщение, возвышенней и трагичней которого никто и никогда в истории человечества не сделает, в минуту, как никогда величественную и мрачную, и вы еще не пали в грязь лицом от своего собственного убожества?! Входите без стука да еще смеете говорить так, будто еврей пернул? Вы возвещаете о гибели, которая разорвет мир на куски. Никогда боле идею овчарки не объяснить из одной- единственной великой мысли. Отныне человечество должно будет жить с ублюдками, противоречиями и уловками, как евреи!
Гюнше (овладевая собой). Хирург фюрера, господин профессор Хаазе, по приказу фюрера сделал Блонди смертельный укол.
Магда. А щенки?
Гюнше. Щенкам тоже.
Магд а. Как он мог это сделать? Только что родились! Как я объясню детям, что завтра они больше не увидят любимых щенков, когда пойдут играть с ними к дяде фюреру? Йозеф! Как он только мог? Было ли хоть одно существо, к какому он был так нежно привязан, как к Блонди и ее щенкам? Почему Ева не помешала этому? Что ему остается?
Йозеф. Фюрер пройдет свой путь до конца, и там его ожидает
не закат его народа, а новое счастливое начало во имя бесподобного расцвета немецкой нации. Идите, Гюнше. Смерть Блонди должна остаться в тайне. Кто знает об этом?
Гюнше. Доктор Кунц, доктор Штумпфэггер, вероятно, и бригаденфюрер Раттенхубер тоже.
Йозеф. Ни слова солдатам, Борману тоже.
Йозеф. Какая свадьба! Никогда прежде я не видел, чтобы оп выпил два бокала шампанского. Неудивительно, что оп приказал убить собак.
М а гд а. Сегодня утром во время налета Хильда и Хельга спросили меня, почему мы не улетим. «А зачем нам улетать?— спросила я. — Разве нам плохо с дядей фюрером?» И тут они рассмеялись. Хельмут и Хольда тоже смеялись. «Да, хорошо», — сказал Хельмут. И они заговорили о Блонди. А Хайде стала придумывать имена для щенков. Только Хельга сказала мне потом: «Я не хочу умирать, мама».
Йозеф. Дети — это жаркая кровь народа.
Магда. Мне надо пойти к нему. Он не должен погибнуть.
Йозеф . Знаешь, милая, в отчаянных ситуациях вроде этой надо стать на точку зрения Фридриха Великого, который мысленно переносился на далекую звезду, откуда события на нашей маленькой планете — какими бы чудовищно важными они нам ни казались — выглядели сущим пустяком.
Магд а. Может, ты и прав, ангел мой, но у Фридриха Великого не было детей.
Йозеф. И все же он любил своих левреток. Я запрещаю тебе сейчас идти к фюреру.
Магда. Это ты пытался сделать уже не раз, и безуспешно.
Йозеф. Вот видишь, что с тобой делает алкоголь! Как вообще возникли в истории великие государственные образования? Как возникли Спарта, Афины, Рим, Пруссия? (Спешит к микрофону.) Спарта, Афины, Рим и Пруссия в исторических испытаниях всегда численно уступали своим противникам. И эту численную слабость сии великие государственные образования (взрыв снаряда) поневоле пытались компенсировать и преодолеть более высокой государственной верой, более высокой национальной моралью и прежде всего лучшей государственной идеей. Такие битвы никогда не разрешаются в течение нескольких недель или нескольких месяцев. Такие битвы никогда не проходят лишь по вершинам побед, зачастую они соскальзывают и в глубины тяжких поражений и неудач.
Магда. Мне надо к нему!
Йозеф. Когда мы детьми, с горящими глазами, навострив уши,
в школе воспринимали из уст наших учителей историю Семилетней войны, то стимулом для нас были не великие победы Фридриха Единственного (разрывы снарядов), а поражения, точнее говоря, манера, в которой Фридрих переносил поражения и справлялся с ними и тем самым в финале сделал Семилетнюю войну прусским, а не австрийским событием. Решающим в подобных схватках...
Магда (идет налево). Вся наша будущая жизнь — в ваших руках, мой фюрер! (Уходит.)
Йозеф (не прекращая говорить)....является не то, что народ мучается и терзается неудачами, унижениями и поражениями, а то, как ему удается справиться с неудачами и поражениями и тем самым превратить их в победы!
Михаэль (словно в трансе). Мы сгорим, угаснем, нас забудут.
Йозеф (замечает Михаэля). Человек-масса владеет сегодняшним и завтрашним днем. Но мы запишем в историю. Только мы! (Обнимает его.) Мой Михаэль! Брат! Мое Я! Мое начало! Мой роман! Ты пришел, чтобы закончить мою Христову драму, здесь, на Голгофе, где он со звездными глазами со своей любимицей Блонди?
Швегерман (дискантом). Шестая танковая армия СС обергруппенфюрера Дитриха разбита в Венгрии. Фюрер полагает, что войска не оказывали должного сопротивления, как того требовала ситуация, и поэтому приказывает лишить дивизии СС «Адольф Гитлер», «Рейх», «Мертвая голова» и «Гогенштауфен» нарукавных нашивок.
Михаэль. Величайшее благо этой жизни — из ее тайн встают вечно изменчивые силы молодого бытия.
Йозеф. Беда есть путь к счастью!
Швегерман (дискантом). Летчик-истребитель Хайо Герман требует приказа, разрешающего таран, американские танковые части перешли Рейн возле Оппенхайма и Везеля. В крепости Кёнигсберг капитулировал комендант Лаш! Фюрер заочно приговорил Лаша к смертной казни и распорядился арестовать всех членов его семьи!
Михаэль. Хочу стать мужчиной, обрести очертания. Личность! Вот путь к новому германцу!
Йозеф. Разложение и растворение означают не гибель, а восход и начало!
Михаэль. За гулом дня действуют в тишине мощные силы нового творения.
Швегерман (дискантом). Группа армий В прекращает боевые действия в Руре. Генерал-фельдмаршал Модель достойно кончает с собой.
Йозеф. Вера, борьба и труд — вот добродетели, которые объединяют ныне немецкую молодежь в ее фаустианском творческом порыве.
Швегерман (дискантом). Гиммлер смещен с должности главнокомандующего войсковой группой «Висла». Фюрер освобождается от генерал-полковника Гудериана.
Йозеф (неожиданно, Швегерману). Когда подойдет Штайнер? Когда подойдет Буссе с девятой армией?
Швегерман (дискантом). Сведений нет.
Йозеф. Вы вообще имеете доложить что-нибудь важное?
Швегерман (дискантом). Вена пала.
Йозеф (рычит). Пошел вон!
Швегерман козыряет и уходит налево.
Михаэль. Дух воскрешения, освобождение от Я, рывок к Ты, к брату, к народу — вот мост через пропасть!
Йозеф. Так я писал тебе?
Михаэль. Так ты писал мне.
Йозеф. Истинно и величественно. Твой дневник, Михаэль,— памятник немецкого рвения и самоотдачи, который хотел бы потрясать и утешать.
М и ха эль. Это он и делал. И мы ожидали дня, который принесет грозовой ветер! (Отрывается от Йозефа.)
Йоз еф (почти теряет равновесие, наталкивается на граммофон, музыка смолкает). Как молод я был, а уже тогда знал: жизнь как служение труду и смерть во имя формирования грядущего народа — вот самое утешительное, что возможно на земле!
Михаэль. Тогда от моих шинелей не фыркал чистокровный жеребец! Я уже не сижу на артиллерийских брустверах, я все еще тяжело ступаю...
Йозеф (продолжает)....по глинистому илу заброшенных окопов!
Агасфер Эвиг. Ни слова правды! Один взгляд военного врача на ваш жалкий облик, и вас отправили домой! Там вы ревели в материнское плечо. Вся Первая мировая война прошла без вас!
Йозеф (непоколебимо). Как давно я ходил по широким русским равнинам...
Михаэль (продолжает) ...или по изрытой воронками земле Франции!
Йозеф. Всё прошло! Я медленно воспаряю. Восстаю как феникс из пепла войны и разрушения!
Агасфер Эвиг (соскакивает со спины Магды, достает из кафтана книжечку, роман Геббельса «Михаэль», спешит к лампе, громко читает). «Был во Франкфурте и выразил мое почтение молодому Гёте. Предтече молодой воли».
Йозеф. Немецкая душа фаустианская!
Агасфер Эвиг (прыгает к микрофону, читает). «Ношу в кармане только одну книгу: "Фауста". Первую часть я читаю. Для второй я слишком глуп!» (Смеется.)
Йозеф (отталкивает его, говорит в микрофон). Интеллект опасен для воспитания характера!
Михаэль хочет вырвать книгу из рук Агасфера Эвига. Агасфер Эвиг уклоняется. Михаэль едва поспевает за ним из-за своей хромоты. Магда сидит в кресле. Йозеф с раздражением наблюдает за борьбой.
Михаэль (Агасферу Эвигу). Предупреждаю вас! Я надеваю шлем, вынимаю шпагу и читаю старого немецкого поэта Лилиенкрона. Иногда со мной случаются такие странности!
Агасфер Эвиг. Откуда у вас взяться шлему и шпаге!
Йозеф. Это что еще за театр, Магда! Приводишь в бункер государственного актера Крауса? Или это господин Мариан, который предпочитает играть бонвиванов, а не евреев? Или кто-то еще из моего списка талантов? В это тяжкое для рейха время у меня, к сожалению, нет больше денег на искусство! Пятьдесят тысяч, дорогой Краус, пятьдесят тысяч за одну роль сегодня заплатить невозможно!
Магда (вскакивает). Искусство? На меня прыгает черный зверь, я бегу по коридору, на полдороге между бункером фюрера и нашим, из-за газового убежища мне на спину прыгает этот паук!
Агасфер Эвиг выходит победителем в борьбе за книжечку и бежит к микрофону. Михаэль, запыхавшись, останавливается.
Агасфер Эвиг (торжествующе читает). «Далеко светит гейдельбергская земля. Вдали возникают Вогезы. Где-то тут стоял я год назад над ураганным огнем, желая только одного: положить конец мучениям, умереть, пасть на поле боя, быть героем.»
Йозеф. Прекрасно прочитано, господин Краус. Но каков текст, а ?
Агасфер Эвиг. Великолепный, что о войне, что о мире: «Ласково играет вечерний ветерок, обвевая мое лицо! Последний вздох песни усталых птиц и пахучей сирени! И потом я слышу как где-то журчит и плещется фонтан!»(поворачивается к Йозефу)»Последний вздох!» «Журчит и плещется!» (Весело) Господи, Геббельс, что за дрянь? (Бросает книжечку Михаэлю.)
Йозеф (после короткого оцепенения
Вы не государственный актёр Вернер Краус?
Агасфер Эвиг. Тот сыграл зараз тринадцать евреев. Я умею играть только одного.
Йозеф. И не талантливый Фердинант Марианн?
Агасфер Эвиг. Тот сыграл только еврея Зюса.
Магда. Ради бога, Йозеф!
Михаэль (поворачиваясь) Евреи вызывают у меня прямо-таки физическое отвращение. При виде него меня просто тошнит. Я даже ненавидеть его не могу, только презирать…
Йозеф. Вы…
Агасфер Эвиг. Кто знает. Вдруг ваши люди проглядели одного. Ваша жена принесла меня к вам, хотя я её об этом не просил. Наверное, решила, что здесь самое безопасное для меня место.
Агасфер Эвиг (подходит к нему). Вы действительно хотите истратить на меня немецкую пулю?
Вы уже победили, хуже победы быть не может, господин доктор!
Да, быть может, я — еврей Зюс. Или реб Лёв? Быть может, я — Исидор? (Простирает руки.) Быть может, я — Христос!
Михаэль (кричит). Христос не мог быть евреям! Мне даже незачем приводить научные доказательства для этого. Это так!
Агасфер Эвиг. Могу я быть Магометом? С позволения сказать, тоже хороший пропагандист. Или (деланно хромает, описывая небольшой круг) доктором Йозефом Геббельсом, самой крупной фигурой из всех?
Йозеф (стреляет). Похвала от еврея — самая страшная кара, которая может постичь немца!
Агасфер Эвиг (падает на землю, словно умирая). Это единственное наказание, которого ваш народ надолго избежит.
Магда (подходит ближе и рассматривает Агасфера Эвига). Какая мерзость. Умирая, он ухмыляется.
Йозеф. Невероятная небрежность. Я вас всех привлеку к ответственности! Гюнше, Йоханнмайера и Швегермана, Монке и Раттенхубера, и Цандера и Бормана, эту бездарную задницу! Еврей в бункера рейхсканцелярии! Представь себе, фюрер...
Магда (тихо вскрикивая). Он дышит!
Михаэль. Еврей — это очеловеченная ложь!
Йозеф (бежит к левой двери, распахивает ее, рычит). Гюнше!Швсгерман! Цандер! Раттенхубср!
Агасфер Эвиг встает, хохочет, хватает Магду за плечо и пляшет с нею
по кругу, а она кричит, но не может освободиться.
Агасфер Эвиг. Вас не слышат, господин доктор! Они сидят с солдатами и пьют! Старик еще не преставился, а поминки уже начались! Что происходит в вашей голове, гидроцефалвсезнайка и рейхсминистр? Кто я теперь? Мертвый еврей? Значит, хороший еврей? Хотите протянуть мне руку? Нет? Но почему и нет'? Я вашс создание! Да, можно сказать, ваш величайший успех! Вы не припоминаете? Самое значительное кинособытие между Копенгагеном и Венецией, Будапештом и Парижем? «Фильм-сенсация!» Вот он и мой господин, и создатель: Вечный Жид! Поначалу только еврей Зюс, а затем возведенный в сан вечного! Дитя вашего лживого мозга, господин доктор! (Оставляет Maгду, идёт с протянутой рукой к Йозефу) Почему бы нам не перейти на «ты», папочка? Тебя зовут Пауль Йозеф, я знаю. Меня зовут Эвиг. Ох, извините, по паспорту «Израиль» Эвиг. Но у меня паспорта, к сожалению, нет. Своего седьмого ребёнка ты оставил без документов!
Йозеф (слабым голосом). Швегерман!
Магда. Оставь, ангел мой. Если они придут, они его не увидят
Агасфер Э в и г Как умно, мадам! Униформа ослепляет. Так что же, папочка? Не рад возвращению блудного сына? Смотри, я принес подарки'! (протягивает руки) Тут у меня вши, а тут клопы А посмотрите только на красавиц крыс у меня за спиной'
Магда кричит и вскакивает на стул.
Йозеф. Довольно, господин... как вас там. Обыкновенный плутократический пропагандистский трюк.
Агасфер Эвиг. О нет, ещё не всё. Праздник ещё не кончился. У дверей стоят гости Объявлены сумерки богов, ну скажем, сумерки мещанства, ах, в этом китче есть что-то убийственное, ты не находишь? И что за публика! Шесть миллионов, если хватит, теряешь обзор, что лежит под землёй, что лежит в воздухе? Спускайтесь вниз, фрау Магда, если вы и дальше будете топтаться там наверху, вы, чего доброго, потеряете свой золотой партийный значок, вот была бы жалость! Там наверху попахивает горелым мясом, вы чувствуете? Где кости? Фантазия, господин доктор, фантазия! Еврей должен обо всём позаботится? Конечно, должен. Вы меня простите. Я оставлю вам своих вшей, клопов и крыс, что бы вы меня не забыли! (Уходит через среднюю дверь в детскую спальню, закрывает её за собой)
Магда (соскакивает со стула). Только не к детям! Йозеф!
Йозеф. Они спят. Как я уже и говорил. Большевистский трюк. Там никого нет. Потёмкинский еврей. У Хельги и Хильды, Хельмута и Хольды, Хедды и Хайде, как всегда во сне ангельские личики. Успокойся. Моё сокровище. Это только нервы. Дети знают, что их мать бдит. (устало садится за письменный стол.)
Михаэль. Да! Не нужно ничего иметь, только мать! Космос! Пан правит всем. Глухой час благословит меня. Ночь раскинет дрожащие руки над уставшим миром. Мои мысли летят к звёздам, как одинокие лебеди.
Йозеф (снимает трубку). Где части Венка? Где застряла 12ая армия? Что с Буссе? Где Штайнер? (кладёт трубку; Магде) Что говорит фюрер? Тебя пустили к нему?
Михаэль. Камень за камнем он воздвигает собор грядущего!
Магда. Существует ли 12ая армия? Я бы могла её увидеть?
Йозеф. Это знает только фюрер.
Магда. Он выглядел усталым. Как древний старик. Маленьким. Руки у него дрожали. Веки дёргались, он…боится? Я заклинаю его: покиньте Берлин, мой фюрер. Ещё не поздно. Он смотрит мимо меня. Нет, говорит он.
Йозеф. Ты ошиблась. Шампанское делает тебя пораженкой. В действительности стальной взгляд. Железная рука. Пока он жив и здоров и пребывает с нами, пока он в состоянии напрячь силу своего духа, силу своего мужества, с нами не может случится ничего дурного.
Магда. Он ещё раз сказал, что для детей и меня в Гатове стоит наготове самолёт. Потом отвернулся. Я думаю, он плакал.
Михаэль. Всегда верный, пекущейся о других. Неизменный со времён нашей первой встречи. О, я помню, как в Мюнхене меня потянуло к нему на сцену. И как я, будто обезумев, вложил мою руку в его трепещущую мужскую ладонь. И мои глаза утонули в двух больших голубых звёздах.
Магда. Это было словно конец.
Михаэль. Это был обет на всю жизнь!
Магда. Мгновенье мы стояли молча. И его верный слуга Линге принёс мне стакан воды. Я говорю: «Мой фюрер, Йозеф и я, мы больше не отойдём от нашего миссии». А Линге я сказала: «Мы придадим ему сил для пути на Голгофу».
Йозеф. Отважная женщина, моё сокровище, настоящая женщина любит орла!
скачать продолжение
Герт Хайденрайх
"Магда. Конец третьей империи"
Акт первый.
Старый бункер под рейхсканцелярией с пятью комнатами семьи Геббельс. Гостиная. Лакированные железные двери. Белые стены. Слева верь в систему бункера и к выходу, в центре справа — в родительскую спальню. Кожаный гарнитур с курительным столиком. Граммофон с пластинками. Большой письменный стол, телефон, портрет Гитлера, карты генерального штаба. У письменного стола — стул, похожий на трон, на стене зеркало, достающее до пола. Два женских портрета работы Адольфа Циглера: обнаженная и молодая женщина в платье. Шкаф. натуральные ковры. Под письменным столом — флаг со свастикой, под которым лежат два неразличимых персонажа. Посередине на переем плане — микрофон на подставке образца сороковых годов. У рампы — плотный ряд «народных радиоприемников», обращенных к рубке динамиками, через которые произносимые в микрофон тексты воспроизводятся в типичной акустике того времени. Гуппа кукол в человеческий рост — четыре генерала: Ханс Кребс, Вальтер Хевель, Вильгельм Бургдорф, Ханс-Эрих Фосс — стоит вокруг письменного стола. Йозеф в светло-сером костюме. Вокруг него куклы генералов.
"Магда. Конец третьей империи"
Акт первый.
Старый бункер под рейхсканцелярией с пятью комнатами семьи Геббельс. Гостиная. Лакированные железные двери. Белые стены. Слева верь в систему бункера и к выходу, в центре справа — в родительскую спальню. Кожаный гарнитур с курительным столиком. Граммофон с пластинками. Большой письменный стол, телефон, портрет Гитлера, карты генерального штаба. У письменного стола — стул, похожий на трон, на стене зеркало, достающее до пола. Два женских портрета работы Адольфа Циглера: обнаженная и молодая женщина в платье. Шкаф. натуральные ковры. Под письменным столом — флаг со свастикой, под которым лежат два неразличимых персонажа. Посередине на переем плане — микрофон на подставке образца сороковых годов. У рампы — плотный ряд «народных радиоприемников», обращенных к рубке динамиками, через которые произносимые в микрофон тексты воспроизводятся в типичной акустике того времени. Гуппа кукол в человеческий рост — четыре генерала: Ханс Кребс, Вальтер Хевель, Вильгельм Бургдорф, Ханс-Эрих Фосс — стоит вокруг письменного стола. Йозеф в светло-сером костюме. Вокруг него куклы генералов.
Йозеф. Рузвельт скончался! Божественное провидение! Повторяется чудо дома Бранденбургов! Если тогда смерть императрицы Екатерины разрушила враждебную австро-русскую коалицию, то теперь смерть еврейского архиврага Рузвельта взорвет противоестественную коалицию между западной плутократией и большевизмом! Теперь, когда судьбе было угодно убрать с лица земли величайшего военного преступника всех времен, произойдет поворот в этой войне! Фюрер лично взял на себя верховное командование обороной Берлина. Каждый, кто станет теперь пропагандировать, а тем более одобрять меры, ослабляющие нашу волю к сопротивлению, изменник и подлежит немедленному расстрелу! С трусами в собственных рядах поступайте, как генерал Шёрнер: этот великолепный кровавый пес велит вешать их на ближайшем дереве. Спасибо за внимание.
Фигуры генералов,покачиваясь, исчезают вверху под колосниками. Йозеф смотрит на них, вытягиваю руку в гитлеровском приветствии.
дальше?!(Кричит им в след, провожает их взглядом) И если вы встретите герига, этого разжиревшего морфиниста, или Гиммлера, эту трусливую свинью, или любителя шампанского Риббентропа, или Лея или Майснера, которым я бы с удовольствием ещё раз плюнул в рожу, тотчас арестовать и расстрелять на месте!
Магда, слегка навеселе, в синем. Сшитом на заказ костюме, с бокалом шампанского в руке, выходит слева через дверь, ведущую в бункерскую систему (буекер фюрера и бункер Фосса). Одновременно рядом с кожаным гарнитуром опускаются вниз пять кукол сотрудников Геббельса – Рихард Отте, Гюнтера Швегермана, Иоганна Раттенбенхубера, Отто Якобса и Хайнца Лоренца.
Йозеф (подходит к группе кукол-сотрудников, сидящих с поникшими головами) возьмите же себя в руки!
Куклы поднимают головы.
Немецкий народ и не желал другого. Уже с выходом из лиги наций большинство проголосовало против политики трусости и за политику чести и отваги!
Магда. Фюрер уединился, мой ангел.
Йозеф (обращаясь к куклам) Вы сами выбрали войну. Кстати, разве я кого-нибудь вынуждал становится моим сотрудником? Н-да. А теперь (смеётся) всем вам перережут горлышко….
По его жесту и эти куклы исчезают наверху под колесниками.
Магда. Ангелочек! Среди персонала предвидятся ещё три бракосочетания. Надо бы тебе и там сказать несколько ободряющих слов! Одну невесту здесь ранило по дороге сюда, к возлюбленному!
Йозеф. Сегодня для меня имеет смысл только одна свадьба, дорогая! Что за пара. Он и «Чапперль», кто бы мог подумать
Магда. «Чапперль» меньше всего. Теперь она «Ева Гитлер». И что он в ней нашёл? Ноги жуткие. Лицо как блин. Она хоть волосы то вымыла? Ради этой минуты, решающей в её жизни! Интересно. Она хочет возрадится? Тараканом на рубеже тысячалетий?
Йозеф (перед зеркалом). В двухтысечном году Европа будет единым континентом. Из Берлина в париж можно будет полететь на завтрак за четверть часа, а наше современное оружие будет считаться полным старьём.
Магда (пьёт). Представь себе. Юпп! Выйти из бункера и провести лето с фюрером в Париже (идёт к граммофону и ставит пластинку)
Йозеф. Французский завтрак никуда не годится. Ты же знаешь, у них там нет ни булочек, ни копчёной колбасы.
Магда. Почему ты его не спасёшь?
Йозеф. У него была возможность обрести немецкую культуру, фюрер был к этому готов под триумфальной аркой! А теперь они обольшевичиваются…
Из граммофона звучит шлягер Лилиан Харви «это было всего лишь раз, это не повторится никогда» ( из кинофильма конгресс танцует», 1931 г.. ЭМИ Электрола СДП 15 6304. продолжительность 3 мин 13 сек.)
Магда. Ты единственный, кого бы он послушал. Иди к нему. Отбери оружие, он должен жить!
Йозеф. Он навечно останется в сердце своего народа.
Магда. Свадьба, на которой только и говорят что о цианистом калии, о цианистом калии и самоубийстве, и ты трусливо стоишь рядом, вместо того чтобы спасти Мессию от собственного отчаяния! Это толкает его вниз по бессчегным ступенькам бытия!
Йозеф(все еще перед зеркалом). Ты знаешь мою верность и его неумолимую волю.
Магд а (громко смеясь). Полагаться на твою верность! Йозеф. Мы никогда не обманывались. Вечный рейх...
Магд а (продолжая смеяться). Юпп! Посмотрел бы ты на себя сзади!
Й озеф (оборачивается). Рейх, Магда! От тебя он может отказаться в любую минуту. Без меня он погибнет.
разрыв артиллерийского снаряда наверху. В зеркале медленно проступает фигура Михаэля — юного Геббельса: бедно одетого, бледного, худого. Ни Магда, ни Йозеф поначалу его не замечают.
Магда. Если наше государство сейчас рассыплется, то и нам конец. (Поднимает бокал, пошатываясь.) Хотела бы я однажды увидеть тебя в бою!
Йозеф (тpeт рукавом зеркало, дышит на него, снова трет). Я единственный, кто еще верит. Кстати, не в твою, прости, азиатскую ерунду...
Звуки гулких, приближающихся шагов.
М а гда (иронически). Йозеф-герой! Крылья у тебя за плечами, меч в руке. На белом коне посреди месива окровавленных почерневших русских трупов. Торак изваял бы тебя в мраморе, огромного, перед Лувром, собором Св. Петра, Кремлем, в Лондоне, Нью-Йорке!
Йозеф (воспринимая ее всерьез). Неаппетитная груда мускулов,
Торак кончился, дорогая. Брекер, быть может! Он бы понял мою художественную мощь. (Закуривает сигарету.)
Магда. Все, дорогой мой хромоножка, все кончилось...
Й о з е ф (возвращается к письменному столу и склоняется над картой). Нет ничего отвратительней пьяных баб, верящих в Будду'
Магда Не мешало бы хоть раз в жизни набраться храбрости, встать перед фюрером и сказать: «Спаситель, отдайте оружие». (Пьет.)
шаги, до крайности громкие, уже стихают, дверь слева распахивается, входит адъютант Гитлера, штурмбаннфюрер СС Отто Гюнше.
Йозеф (возбужденно). Вы что, вздумали заводить здесь русские обычаи или уже спелись с врагом? Положено стучать, ждать, быть может, тщетно, ждать терпеливо, целый час, целую ночь, лечь перед дверью и ждать одного желанного слова из доверенного кружка!
Г'юнше. Фюрер...
Магд а. Женился, мы уже знаем, на своей «Чапперль».
Гюнше. Фюрер...
Йозеф. Даже не смейте! Учтите, моя жена не в состоянии воспринимать плохие новости.
Гюнше. Я должен сообщить....
Йозеф. Возьмите себя в руки, старина! Хорошая новость. Одна-
единственная хорошая новость, и я добавлю вам две звездочки!
Магд а. Наш любимый фюрер... Да? Нет!
Йозеф. Молитесь, Гюнше! Становитесь на колени и молитесь! Мессия не умирает, бескультурное вы галифе! Он преображается! Вы это понимаете?
Магда. Он родится вновь, еще более блестящим, более гениальным, чем прежде! А вот его «Чапперль» нет.
Йозеф. Я требую четкого военного доклада о метаморфозе! У вас есть шанс евангелистом войти в немецкую историю!
Гюнше. Нет... собака!
Йозеф. Вы с ума сошли?
Гюнше . Не фюрер, господин рейхсминистр.
Йозеф. Я с вас голову сниму! Возьмите себя в руки! (Подходит к нему, примирительно.) Я тоже взволнован Гюнше. И так, давайте спокойно: в борьбе за вечную немецкую нацию...
Магда (поднимает бокал). Я пью за...
Йозеф (вышибает бокал из ее руки) Спаситель видит тебя
Гюнше. Овчарка нашего фюрера Адольфа Гитлера Блонди в борьбе за вечную немецкую нацию, за...
Магда. Блонди!
Разрыв снаряда.
Йозеф. Какая жалость Бедная собака
Гюнше. За землю и пространство нашей священной родины, за... (Запинается.)
Йозеф (помогает). За достоинство немецкой овчарки, за чистоту ее крови и?..
Гюнше. За окончательную победу?
Магд а. Именно, окончательную...
Гюнше (неуверенно). Пала?
Йозеф. До последней минуты охраняя своего хозяина. Самая мужественная. Самая чистая.
Магда. Единственная радость моих детей, с тех пор как мы в бункере
Йозеф. Сияющая звезда на собачьем небосклоне немецкой истории.
Гюн ше (ретиво). Угасла?
Йозеф. Нет, свинтус вы этакий! Навечно воссияла на небосводе! Вас надо бы на месте расстрелять. Вам надлежит такое возвышенное сообщение, возвышенней и трагичней которого никто и никогда в истории человечества не сделает, в минуту, как никогда величественную и мрачную, и вы еще не пали в грязь лицом от своего собственного убожества?! Входите без стука да еще смеете говорить так, будто еврей пернул? Вы возвещаете о гибели, которая разорвет мир на куски. Никогда боле идею овчарки не объяснить из одной- единственной великой мысли. Отныне человечество должно будет жить с ублюдками, противоречиями и уловками, как евреи!
Гюнше (овладевая собой). Хирург фюрера, господин профессор Хаазе, по приказу фюрера сделал Блонди смертельный укол.
Магда. А щенки?
Гюнше. Щенкам тоже.
Магд а. Как он мог это сделать? Только что родились! Как я объясню детям, что завтра они больше не увидят любимых щенков, когда пойдут играть с ними к дяде фюреру? Йозеф! Как он только мог? Было ли хоть одно существо, к какому он был так нежно привязан, как к Блонди и ее щенкам? Почему Ева не помешала этому? Что ему остается?
Йозеф. Фюрер пройдет свой путь до конца, и там его ожидает
не закат его народа, а новое счастливое начало во имя бесподобного расцвета немецкой нации. Идите, Гюнше. Смерть Блонди должна остаться в тайне. Кто знает об этом?
Гюнше. Доктор Кунц, доктор Штумпфэггер, вероятно, и бригаденфюрер Раттенхубер тоже.
Йозеф. Ни слова солдатам, Борману тоже.
Гюнше уходит. Раскаты близких фугасных разрывов.
Йозеф. Какая свадьба! Никогда прежде я не видел, чтобы оп выпил два бокала шампанского. Неудивительно, что оп приказал убить собак.
Магда ставит пластинку «Ветер поведал мне песню» Зары Леандер (ЭМИЭлектрола СДП 566 156366. Продолжительность 2 мин 52 сек).
М а гд а. Сегодня утром во время налета Хильда и Хельга спросили меня, почему мы не улетим. «А зачем нам улетать?— спросила я. — Разве нам плохо с дядей фюрером?» И тут они рассмеялись. Хельмут и Хольда тоже смеялись. «Да, хорошо», — сказал Хельмут. И они заговорили о Блонди. А Хайде стала придумывать имена для щенков. Только Хельга сказала мне потом: «Я не хочу умирать, мама».
Йозеф. Дети — это жаркая кровь народа.
Снова фугасы. Йозеф курит.
Магда. Мне надо пойти к нему. Он не должен погибнуть.
Йозеф . Знаешь, милая, в отчаянных ситуациях вроде этой надо стать на точку зрения Фридриха Великого, который мысленно переносился на далекую звезду, откуда события на нашей маленькой планете — какими бы чудовищно важными они нам ни казались — выглядели сущим пустяком.
Магд а. Может, ты и прав, ангел мой, но у Фридриха Великого не было детей.
Йозеф. И все же он любил своих левреток. Я запрещаю тебе сейчас идти к фюреру.
Магда. Это ты пытался сделать уже не раз, и безуспешно.
Йозеф. Вот видишь, что с тобой делает алкоголь! Как вообще возникли в истории великие государственные образования? Как возникли Спарта, Афины, Рим, Пруссия? (Спешит к микрофону.) Спарта, Афины, Рим и Пруссия в исторических испытаниях всегда численно уступали своим противникам. И эту численную слабость сии великие государственные образования (взрыв снаряда) поневоле пытались компенсировать и преодолеть более высокой государственной верой, более высокой национальной моралью и прежде всего лучшей государственной идеей. Такие битвы никогда не разрешаются в течение нескольких недель или нескольких месяцев. Такие битвы никогда не проходят лишь по вершинам побед, зачастую они соскальзывают и в глубины тяжких поражений и неудач.
Магда. Мне надо к нему!
Йозеф. Когда мы детьми, с горящими глазами, навострив уши,
в школе воспринимали из уст наших учителей историю Семилетней войны, то стимулом для нас были не великие победы Фридриха Единственного (разрывы снарядов), а поражения, точнее говоря, манера, в которой Фридрих переносил поражения и справлялся с ними и тем самым в финале сделал Семилетнюю войну прусским, а не австрийским событием. Решающим в подобных схватках...
Магда (идет налево). Вся наша будущая жизнь — в ваших руках, мой фюрер! (Уходит.)
От зеркала отделяется Михаэль в облике молодого Геббельса, делает шаг вперед, оглядывается вокруг. Артиллерийская канонада стихает.
Йозеф (не прекращая говорить)....является не то, что народ мучается и терзается неудачами, унижениями и поражениями, а то, как ему удается справиться с неудачами и поражениями и тем самым превратить их в победы!
Михаэль (словно в трансе). Мы сгорим, угаснем, нас забудут.
Йозеф (замечает Михаэля). Человек-масса владеет сегодняшним и завтрашним днем. Но мы запишем в историю. Только мы! (Обнимает его.) Мой Михаэль! Брат! Мое Я! Мое начало! Мой роман! Ты пришел, чтобы закончить мою Христову драму, здесь, на Голгофе, где он со звездными глазами со своей любимицей Блонди?
Слева быстро входит эсэсовец — адъютант Геббельса хауптштурмфюрер Швегерман, приветствует шефа, щелкает каблуками.
Швегерман (дискантом). Шестая танковая армия СС обергруппенфюрера Дитриха разбита в Венгрии. Фюрер полагает, что войска не оказывали должного сопротивления, как того требовала ситуация, и поэтому приказывает лишить дивизии СС «Адольф Гитлер», «Рейх», «Мертвая голова» и «Гогенштауфен» нарукавных нашивок.
Во время оперативной сводки Йозеф ставит на граммофон пластинку со шлягером Марики Рёкк «Не обольщайся» (Из фильма «Девушка моей мечты», 1944 г. ЭМИ Электрола СДП 5831 1 563172. Продолжительность 3 мин 43 сек)
Михаэль. Величайшее благо этой жизни — из ее тайн встают вечно изменчивые силы молодого бытия.
Йозеф. Беда есть путь к счастью!
Швегерман (дискантом). Летчик-истребитель Хайо Герман требует приказа, разрешающего таран, американские танковые части перешли Рейн возле Оппенхайма и Везеля. В крепости Кёнигсберг капитулировал комендант Лаш! Фюрер заочно приговорил Лаша к смертной казни и распорядился арестовать всех членов его семьи!
Михаэль и Йозеф начинают, прихрамывая, вальсировать друг с другом, перекрикивая Марику Рёкк, которая поет: «Не смотри по сторонам, смотри только вперед».
Михаэль. Хочу стать мужчиной, обрести очертания. Личность! Вот путь к новому германцу!
Йозеф. Разложение и растворение означают не гибель, а восход и начало!
Михаэль. За гулом дня действуют в тишине мощные силы нового творения.
Швегерман (дискантом). Группа армий В прекращает боевые действия в Руре. Генерал-фельдмаршал Модель достойно кончает с собой.
Йозеф. Вера, борьба и труд — вот добродетели, которые объединяют ныне немецкую молодежь в ее фаустианском творческом порыве.
Швегерман (дискантом). Гиммлер смещен с должности главнокомандующего войсковой группой «Висла». Фюрер освобождается от генерал-полковника Гудериана.
Йозеф (неожиданно, Швегерману). Когда подойдет Штайнер? Когда подойдет Буссе с девятой армией?
Швегерман (дискантом). Сведений нет.
Йозеф. Вы вообще имеете доложить что-нибудь важное?
Швегерман (дискантом). Вена пала.
Йозеф (рычит). Пошел вон!
Швегерман козыряет и уходит налево.
Михаэль. Дух воскрешения, освобождение от Я, рывок к Ты, к брату, к народу — вот мост через пропасть!
Йозеф. Так я писал тебе?
Михаэль. Так ты писал мне.
Йозеф. Истинно и величественно. Твой дневник, Михаэль,— памятник немецкого рвения и самоотдачи, который хотел бы потрясать и утешать.
М и ха эль. Это он и делал. И мы ожидали дня, который принесет грозовой ветер! (Отрывается от Йозефа.)
Йоз еф (почти теряет равновесие, наталкивается на граммофон, музыка смолкает). Как молод я был, а уже тогда знал: жизнь как служение труду и смерть во имя формирования грядущего народа — вот самое утешительное, что возможно на земле!
Магда с криком врывается через левую дверь, к ее спине прицепился Агасфер Эвиг, которого она безуспешно пытается сбросить, пробегая по сцене. Йозеф и Михаэль, упоенные пафосом, поначалу ее не замечают.
Михаэль. Тогда от моих шинелей не фыркал чистокровный жеребец! Я уже не сижу на артиллерийских брустверах, я все еще тяжело ступаю...
Йозеф (продолжает)....по глинистому илу заброшенных окопов!
Агасфер Эвиг. Ни слова правды! Один взгляд военного врача на ваш жалкий облик, и вас отправили домой! Там вы ревели в материнское плечо. Вся Первая мировая война прошла без вас!
Йозеф (непоколебимо). Как давно я ходил по широким русским равнинам...
Михаэль (продолжает) ...или по изрытой воронками земле Франции!
Йозеф. Всё прошло! Я медленно воспаряю. Восстаю как феникс из пепла войны и разрушения!
Агасфер Эвиг (соскакивает со спины Магды, достает из кафтана книжечку, роман Геббельса «Михаэль», спешит к лампе, громко читает). «Был во Франкфурте и выразил мое почтение молодому Гёте. Предтече молодой воли».
Йозеф. Немецкая душа фаустианская!
Агасфер Эвиг (прыгает к микрофону, читает). «Ношу в кармане только одну книгу: "Фауста". Первую часть я читаю. Для второй я слишком глуп!» (Смеется.)
Йозеф (отталкивает его, говорит в микрофон). Интеллект опасен для воспитания характера!
Михаэль хочет вырвать книгу из рук Агасфера Эвига. Агасфер Эвиг уклоняется. Михаэль едва поспевает за ним из-за своей хромоты. Магда сидит в кресле. Йозеф с раздражением наблюдает за борьбой.
Михаэль (Агасферу Эвигу). Предупреждаю вас! Я надеваю шлем, вынимаю шпагу и читаю старого немецкого поэта Лилиенкрона. Иногда со мной случаются такие странности!
Агасфер Эвиг. Откуда у вас взяться шлему и шпаге!
Йозеф. Это что еще за театр, Магда! Приводишь в бункер государственного актера Крауса? Или это господин Мариан, который предпочитает играть бонвиванов, а не евреев? Или кто-то еще из моего списка талантов? В это тяжкое для рейха время у меня, к сожалению, нет больше денег на искусство! Пятьдесят тысяч, дорогой Краус, пятьдесят тысяч за одну роль сегодня заплатить невозможно!
Магда (вскакивает). Искусство? На меня прыгает черный зверь, я бегу по коридору, на полдороге между бункером фюрера и нашим, из-за газового убежища мне на спину прыгает этот паук!
Агасфер Эвиг выходит победителем в борьбе за книжечку и бежит к микрофону. Михаэль, запыхавшись, останавливается.
Агасфер Эвиг (торжествующе читает). «Далеко светит гейдельбергская земля. Вдали возникают Вогезы. Где-то тут стоял я год назад над ураганным огнем, желая только одного: положить конец мучениям, умереть, пасть на поле боя, быть героем.»
Йозеф. Прекрасно прочитано, господин Краус. Но каков текст, а ?
Агасфер Эвиг. Великолепный, что о войне, что о мире: «Ласково играет вечерний ветерок, обвевая мое лицо! Последний вздох песни усталых птиц и пахучей сирени! И потом я слышу как где-то журчит и плещется фонтан!»(поворачивается к Йозефу)»Последний вздох!» «Журчит и плещется!» (Весело) Господи, Геббельс, что за дрянь? (Бросает книжечку Михаэлю.)
Йозеф (после короткого оцепенения
Вы не государственный актёр Вернер Краус?
Агасфер Эвиг. Тот сыграл зараз тринадцать евреев. Я умею играть только одного.
Йозеф. И не талантливый Фердинант Марианн?
Агасфер Эвиг. Тот сыграл только еврея Зюса.
Магда. Ради бога, Йозеф!
Михаэль (поворачиваясь) Евреи вызывают у меня прямо-таки физическое отвращение. При виде него меня просто тошнит. Я даже ненавидеть его не могу, только презирать…
Йозеф. Вы…
Агасфер Эвиг. Кто знает. Вдруг ваши люди проглядели одного. Ваша жена принесла меня к вам, хотя я её об этом не просил. Наверное, решила, что здесь самое безопасное для меня место.
Йозеф подходит к столу, открывает выдвижной ящик и достаёт револьвер.
Агасфер Эвиг (подходит к нему). Вы действительно хотите истратить на меня немецкую пулю?
Йозеф стреляет, Агасфер Эвиг, улыбаясь, делает ещё один шаг на встречу.
Вы уже победили, хуже победы быть не может, господин доктор!
Йозеф стреляет снова. Агасфер Эвиг приближается к нему ещё на шаг
Да, быть может, я — еврей Зюс. Или реб Лёв? Быть может, я — Исидор? (Простирает руки.) Быть может, я — Христос!
Михаэль (кричит). Христос не мог быть евреям! Мне даже незачем приводить научные доказательства для этого. Это так!
Агасфер Эвиг. Могу я быть Магометом? С позволения сказать, тоже хороший пропагандист. Или (деланно хромает, описывая небольшой круг) доктором Йозефом Геббельсом, самой крупной фигурой из всех?
Йозеф (стреляет). Похвала от еврея — самая страшная кара, которая может постичь немца!
Агасфер Эвиг (падает на землю, словно умирая). Это единственное наказание, которого ваш народ надолго избежит.
Магда (подходит ближе и рассматривает Агасфера Эвига). Какая мерзость. Умирая, он ухмыляется.
Йозеф. Невероятная небрежность. Я вас всех привлеку к ответственности! Гюнше, Йоханнмайера и Швегермана, Монке и Раттенхубера, и Цандера и Бормана, эту бездарную задницу! Еврей в бункера рейхсканцелярии! Представь себе, фюрер...
Магда (тихо вскрикивая). Он дышит!
Михаэль. Еврей — это очеловеченная ложь!
Йозеф (бежит к левой двери, распахивает ее, рычит). Гюнше!Швсгерман! Цандер! Раттенхубср!
Агасфер Эвиг встает, хохочет, хватает Магду за плечо и пляшет с нею
по кругу, а она кричит, но не может освободиться.
Агасфер Эвиг. Вас не слышат, господин доктор! Они сидят с солдатами и пьют! Старик еще не преставился, а поминки уже начались! Что происходит в вашей голове, гидроцефалвсезнайка и рейхсминистр? Кто я теперь? Мертвый еврей? Значит, хороший еврей? Хотите протянуть мне руку? Нет? Но почему и нет'? Я вашс создание! Да, можно сказать, ваш величайший успех! Вы не припоминаете? Самое значительное кинособытие между Копенгагеном и Венецией, Будапештом и Парижем? «Фильм-сенсация!» Вот он и мой господин, и создатель: Вечный Жид! Поначалу только еврей Зюс, а затем возведенный в сан вечного! Дитя вашего лживого мозга, господин доктор! (Оставляет Maгду, идёт с протянутой рукой к Йозефу) Почему бы нам не перейти на «ты», папочка? Тебя зовут Пауль Йозеф, я знаю. Меня зовут Эвиг. Ох, извините, по паспорту «Израиль» Эвиг. Но у меня паспорта, к сожалению, нет. Своего седьмого ребёнка ты оставил без документов!
Йозеф (слабым голосом). Швегерман!
Магда. Оставь, ангел мой. Если они придут, они его не увидят
Агасфер Э в и г Как умно, мадам! Униформа ослепляет. Так что же, папочка? Не рад возвращению блудного сына? Смотри, я принес подарки'! (протягивает руки) Тут у меня вши, а тут клопы А посмотрите только на красавиц крыс у меня за спиной'
Магда кричит и вскакивает на стул.
Йозеф. Довольно, господин... как вас там. Обыкновенный плутократический пропагандистский трюк.
Агасфер Эвиг. О нет, ещё не всё. Праздник ещё не кончился. У дверей стоят гости Объявлены сумерки богов, ну скажем, сумерки мещанства, ах, в этом китче есть что-то убийственное, ты не находишь? И что за публика! Шесть миллионов, если хватит, теряешь обзор, что лежит под землёй, что лежит в воздухе? Спускайтесь вниз, фрау Магда, если вы и дальше будете топтаться там наверху, вы, чего доброго, потеряете свой золотой партийный значок, вот была бы жалость! Там наверху попахивает горелым мясом, вы чувствуете? Где кости? Фантазия, господин доктор, фантазия! Еврей должен обо всём позаботится? Конечно, должен. Вы меня простите. Я оставлю вам своих вшей, клопов и крыс, что бы вы меня не забыли! (Уходит через среднюю дверь в детскую спальню, закрывает её за собой)
Магда (соскакивает со стула). Только не к детям! Йозеф!
Йозеф рывком открывает дверь в детскую, заглядывает внутрь
Йозеф. Они спят. Как я уже и говорил. Большевистский трюк. Там никого нет. Потёмкинский еврей. У Хельги и Хильды, Хельмута и Хольды, Хедды и Хайде, как всегда во сне ангельские личики. Успокойся. Моё сокровище. Это только нервы. Дети знают, что их мать бдит. (устало садится за письменный стол.)
Магда садится в кресло, откидывается назад.
Михаэль. Да! Не нужно ничего иметь, только мать! Космос! Пан правит всем. Глухой час благословит меня. Ночь раскинет дрожащие руки над уставшим миром. Мои мысли летят к звёздам, как одинокие лебеди.
Йозеф (снимает трубку). Где части Венка? Где застряла 12ая армия? Что с Буссе? Где Штайнер? (кладёт трубку; Магде) Что говорит фюрер? Тебя пустили к нему?
Михаэль. Камень за камнем он воздвигает собор грядущего!
Магда. Существует ли 12ая армия? Я бы могла её увидеть?
Йозеф. Это знает только фюрер.
Магда. Он выглядел усталым. Как древний старик. Маленьким. Руки у него дрожали. Веки дёргались, он…боится? Я заклинаю его: покиньте Берлин, мой фюрер. Ещё не поздно. Он смотрит мимо меня. Нет, говорит он.
Йозеф. Ты ошиблась. Шампанское делает тебя пораженкой. В действительности стальной взгляд. Железная рука. Пока он жив и здоров и пребывает с нами, пока он в состоянии напрячь силу своего духа, силу своего мужества, с нами не может случится ничего дурного.
Магда. Он ещё раз сказал, что для детей и меня в Гатове стоит наготове самолёт. Потом отвернулся. Я думаю, он плакал.
Михаэль. Всегда верный, пекущейся о других. Неизменный со времён нашей первой встречи. О, я помню, как в Мюнхене меня потянуло к нему на сцену. И как я, будто обезумев, вложил мою руку в его трепещущую мужскую ладонь. И мои глаза утонули в двух больших голубых звёздах.
Магда. Это было словно конец.
Михаэль. Это был обет на всю жизнь!
Магда. Мгновенье мы стояли молча. И его верный слуга Линге принёс мне стакан воды. Я говорю: «Мой фюрер, Йозеф и я, мы больше не отойдём от нашего миссии». А Линге я сказала: «Мы придадим ему сил для пути на Голгофу».
Йозеф. Отважная женщина, моё сокровище, настоящая женщина любит орла!
скачать продолжение
@темы: (с), изба - читальня
дальше необработаные сканы, посему столько весят. но читать их легче.))